Лена жила в доме. Хорошем, плохом – теперь уже не важно. Главное, что был дом, были люди. Люди, кстати, оказались такими же, как все. Как мы с вами. Тянули лямку, что-то покупали, что-то теряли, вели переговоры с коммунальщиками, ругались на соседей. Потом однажды они собрали чемоданы, упаковочные коробки, прихватили котелок и чем-то удивительно веселым, даже вдохновленным тоном сказали: «Леночка, ты только не волнуйся».

Лена и не волновалась. Она знала: хозяева могут уезжать, но они всегда возвращаются. Может, не сразу, может, через день. Но возвращаются.

Однако что-то пошло не так.

Прошли сутки, потом еще одни. Потом зима. Потом лето. Вернее, кусочки зимы и кусочки лета, потому что время в доме, который уже и домом-то назвать сложно, идет рваными обрывками. Полупустая бутылка кетчупа. Чья-то старая шапка. Газета 2007 года с лотерейным билетом внутри. Это было жилье, но теперь оно больше похоже на остатки жилья, на кости дома.

Лена осталась. Компанию ей составляют кошки, такие же, как она – бывшие домашние, теперь самостоятельные. Кошки не унывают: у них всегда есть план Б, в крайнем случае – соседская крыша. Лена же – существо более прямодушное. Она ждет.

Лена взрослая. Тринадцать лет – возраст солидный. Молодые собаки резвятся, прыгают, хватают кроссовки, Лена же смотрит на все это с пониманием и легкой усталостью. Ее собачья молодость закончилась, а вот старость пока не началась. Есть только вот это – дом, который скоро снесут. И улица, которая не знает, что с ней делать.

Нам очень хочется найти Лене хозяина. Чтобы раз и навсегда, без чемоданов, без «не волнуйся», без лотерейных билетов и пустых обещаний. Просто чтобы была теплая лежанка, немного заботы и человек, который скажет: «Лена, пошли ужинать». И чтобы она пошла, не оборачиваясь.

‍